Неточные совпадения
— Прогневили мы, видно, бога, Никита Романыч; помрачил он
светлые царские
очи!
Началось у нас солнце красное от
светлого лица божия; млад светёл месяц от грудей его; звезды частые от
очей божиих; зори светлыя от риз его; буйны ветры-то — дыханье божее; тучи грозныя — думы божии; ночи темныя от опашня его! Мир-народ у нас от Адамия; от Адамовой головы цари пошли; от мощей его князи со боярами; от колен крестьяне православные; от того ж начался и женский пол!
Светлеет мир его
очам,
И сердце позабыло муку.
Вода тоже сера и холодна; течение ее незаметно; кажется, что она застыла, уснула вместе с пустыми домами, рядами лавок, окрашенных в грязно-желтый цвет. Когда сквозь облака смотрит белесое солнце, все вокруг немножко
посветлеет, вода отражает серую ткань неба, — наша лодка висит в воздухе между двух небес; каменные здания тоже приподнимаются и чуть заметно плывут к Волге,
Оке. Вокруг лодки качаются разбитые бочки, ящики, корзины, щепа и солома, иногда мертвой змеей проплывет жердь или бревно.
— Боярин! — сказал он. — Если б супруга твоя здравствовала, то, верно б, не отказалась поднести нам по чарке вина и допустила бы взглянуть на
светлые свои
очи; так нельзя ли нам удостоиться присутствия твоей прекрасной дочери? У вас, может быть, не в обычае, чтоб девицы показывались гостям; но ведь ты, боярин, почти наш брат поляк: дозволь полюбоваться невестою пана Гонсевского.
Ручей, вырываясь по-прежнему из-под камней и узловатых корней ветел, огибал
светлою журчащею струею огород, избы и, прошумев между булыжником, вливался в
Оку подле того места, где когда-то тетушка Анна постукивала вальком.
Знойный день, тишина; жизнь застыла в
светлом покое, небо ласково смотрит на землю голубым ясным
оком, солнце — огненный зрачок его.
В недуге тяжком и в бреду
Я годы молодости прожил.
Вопрос — куда, слепой, иду? —
Ума и сердца не тревожил.
Мрак мою душу оковал
И ослепил мне ум и
очи…
Но я всегда — и дни и ночи —
О чём-то
светлом тосковал!..
Вдруг — светом внутренним полна,
Ты предо мною гордо встала —
И, дрогнув, мрака пелена
С души и глаз моих упала!
Да будет проклят этот мрак!
Свободный от его недуга,
Я чувствую — нашёл я друга!
И ясно вижу — кто мой враг!..
Юрий спал… но вдруг, как ужаленный скорпионом, пробудился; на него были устремлены два черные глаза и
светлый кинжал!.. ад и проклятие!.. еще вчера он ненасытно лобзал эти
очи, еще вчера за эту маленькую ручку он бы отдал всё свое имущество!.. в одно мгновение вырвал он у Зары смертоносное орудие и кинул далеко от себя; но турчанка не испугалась, не смутилась… она тихо отошла, сложила руки, склонила голову на грудь, готовая принять заслуженную казнь, готовая слушать безмолвно все упреки, все обиды… о, в ней точно кипела южная кровь!..
— Наш род от вшеда (он так выговаривал слово швед); от вшеда Харлуса ведется, — уверял он, — в княжение Ивана Васильевича Темного (вон оно когда!) приехал в Россию; и не пожелал тот вшед Харлус быть чухонским графом — а пожелал быть российским дворянином и в золотую книгу записался. Вот мы, Харловы, откуда взялись!.. И по той самой причине мы все, Харловы, урождаемся белокурые,
очами светлые и чистые лицом! потому снеговики́!
И действительно, вышло так, что как только просветились
очи окружавших Селивана, так сделаюсь
светлым и его собственное лицо.
Он спит, — и длинные ресницы
Закрыли
очи под собой;
В ланитах кровь, как у девицы,
Играет розовой струёй;
И на кольчуге боевой
Ему не жестко. С сожаленьем
На эти нежные черты
Взирает витязь, и мечты
Его исполнены мученьем:
«Так
светлой каплею роса,
Оставя край свой, небеса,
На лист увядший упадает;
Блистая райским жемчугом,
Она покоится на нем,
И, беззаботная, не знает,
Что скоро лист увядший тот
Пожнет коса иль конь сомнет...
Милостивый князь,
Добро пожаловать. Давно, давно
Твоих
очей мы
светлых не видали.
Пойду тебе готовить угощенье.
Оку — из самых
светлых...
Отец родной! Поволь
Нам
светлые твои повидеть
очи!
Мечты любви умчались, как туман.
Свобода стала ей всего дороже.
Обманом сердце платит за обман
(Я так слыхал, и вы слыхали тоже).
В ее лице характер южных стран
Изображался резко. Не наемный
Огонь горел в
очах; без цели, томно,
Покрыты
светлой влагой, иногда
Они блуждали, как порой звезда
По небесам блуждает, — и, конечно,
Был это знак тоски немой, сердечной.
Ключик был полон воды, студеной,
светлой, как слеза, горной воды… Только испытав отчаянную жажду, в полной мере поймешь такую простую истину, что вода есть синоним [Синонимы — слова, разные по звуковой форме, но равные или очень близкие по значению (например: «
око» и «глаз», «храбрый» и «отважный», «путь» и «дорога»). (Примеч. автора.).] жизни.
Но лишь только уйдет Алексей, опять за прежние думы, опять за воспоминанья о былом блаженстве. И
светлый образ Евграфа опять во всей красе восстает тогда пред душевными ее
очами.
Но белей и свежей кисеи и батиста миловидное личико Дуни, самокатного жемчуга краше перловые зубы, камней самоцветных
светлее синие
очи…
И вспади тут на память ему и Груня оленевская, со сковородником в руках за блинами в Маргаритиной келарне, и нежная Домнушка, которую сам оттолкнул от себя, и Устинья Московка, и Параша, и надо всеми ними в недоступной высоте восставал в его воспоминаниях
светлый, чистый образ Дуни Смолокуровой с ее нежной, чарующей улыбкой, с ее глубокими, думчивыми
очами!.. И жаль стало Василью Борисычу лесов керженских, чернораменских, где жилось ему так привольно и весело.
Ступил Алексей шаг, ступил другой, приближаясь к Марье Гавриловне… Вскинул черными, палючими
очами на дрожавшую от сердечной истомы красавицу… И она взглянула… Не
светлые алмазы самоцветные, а крупные слезинки нежданной радости и неудержимой страсти засверкали под темными ее ресницами… Взоры встретились…
Не стучит, не гремит, ни копытом говорит, безмолвно, беззвучно по синему небу стрелой калено́й несется олень златорогий… [Златорогий олень, как олицетворение солнца, нередко встречается в старинных песнях, сказках и преданиях русского Севера.] Без огня он горит, без крыльев летит, на какую тварь ни взглянет, тварь возрадуется… Тот олень златорогий —
око и образ
светлого бога Ярилы — красное солнце…
Светлорадужным колесом вращается перед душевными
очами Марьи Гавриловны ряд
светлых воспоминаний о быстро промелькнувшем счастье.
— Он стукнет в дверь, станет на пороге, посмотрит на нас благостными
очами, — и тогда начнется у нас веселье, более
светлое и радостное, чем то, которому вы завидуете.
С
светлым упованием обращаются наши
очи на этих апостолов, бедных числом, но богатых духом и верою.
Тихо и ясно стало нá сердце у Дунюшки с той ночи, как после катанья она усмирила молитвой тревожные думы. На что ни взглянет, все
светлее и краше ей кажется. Будто дивная завеса опустилась перед ее душевными
очами, и невидимы стали ей людская неправда и злоба. Все люди лучше, добрее ей кажутся, и в себе сознает она, что стала добрее и лучше. Каждый день ей теперь праздник великий. И мнится Дуне, что будто от тяжкого сна она пробудилась, из темного душного морока на высоту лучезарного света она вознеслась.
— Ну да, — шепнула Дуня и, вскинув ясными
очами, улыбнулась
светлой, радостной улыбкой.
И все так же не сводя с меня своих ясных
очей,
светлея мрамором и холодом своего лика, она тихо отвела руку — я смутился — и вновь дала ее мне, сняв перчатку.
Два раза в жизни, когда я терял его, я был на краю пропасти, и… тут снова являлся мне он, этот священный лик с
светлыми кудрями Скиавонэ и с глубокими
очами познавшего свет провидца.
Из-за этого образа вставал другой, не столько ослепительный, а все-таки
светлый, привлекательный, с животворной улыбкой, с
очами, ласкающими сердце, с детским, игривым говором, вносящим в него мир и отраду.
Тихая езда, впрочем, была ему необходима и по другим причинам: он хотел собраться с мыслями, хотел успокоиться от пережитых, такой массой нахлынувших на него нравственных страданий, чтобы с
светлым умом предстать пред царские
очи и держать прямой ответ царю за свои поступки на Волховском мосту.
В редкие же появления свои перед «
светлые царские
очи» он был принимаем грозным владыкою милостиво, с заслуженным почетом и вниманием. Было ли это со стороны Иоанна должною данью заслугам старого князя — славного военачальника, или князь Василий был этим обязан своему брату, князю Никите, сумевшему, не поступивши в опричину, быть в великой милости у царя за свой веселый нрав, тактичность ловкого царедворца и постоянное добровольное присутствие при его особе в слободе и в столице, — неизвестно.
— Преподобный игумен Чудова монастыря, архимандрит Левкий желает предстать пред
светлые твои
очи, государь!
Молитву за молитвой творит бедный Гришутка, крепко защурив глаза, чтоб не встретиться взором с
светлыми, пуще огня палящими девичьими
очами…
«Где ты, милый? Что с тобою?
С чужеземною красою,
Знать, в далекой стороне
Изменил, неверный, мне;
Иль безвременно могила
Светлый взор твой угасила».
Так Людмила, приуныв,
К персям
очи преклонив,
На распутии вздыхала.
«Возвратится ль он, — мечтала, —
Из далеких, чуждых стран
С грозной ратию славян...
Наш Фигнер старцем в стан врагов
Идёт во мраке ночи;
Как тень прокрался вкруг шатров,
Всё зрели быстры
очи…
И стан ещё в глубоком сне,
День
светлый не проглянул —
А он уж, витязь, на коне.
Уже с дружиной грянул.
Сеславин — где ни пролетит
С крылатыми полками:
Там брошен в прах и меч, и щит,
И устлан путь врагами.